Все, что смог [СИ] - Елена Ляпота

Златарев неожиданно развеселился.

— Знаешь, я тоже не вожу к себе кого попало. А впрочем, можешь ночевать в подъезде.

— Я тебя почти не знаю. Да и ты меня. Неудобно как-то.

— Я тебе на коврике в прихожей постелю.

Аня улыбнулась и поднялась со ступенек. Она была такая страшная — с размазанной тушью, опухшими глазами и мокрыми волосами — наверное, бегала на улицу без плаща. Но Златареву почему-то расхотелось, чтобы она отказывалась. Вот так вот меняется настроение человека, когда ему неожиданно говорят «нет». Забавная девчушка.

Златарев галантно пропустил ее вперед себя, и они вместе поднялись на шестой этаж. Тут только он вспомнил, какой у него бардак, но стыдно почему-то не стало. Гостей он не планировал. Пусть терпит.

Аня первой вошла в квартиру и недовольно сморщила нос.

— Ты хоть иногда проветриваешь комнаты?

— Меня почти не бывает дома.

— Сразу видно, — улыбнулась девушка.

— Не нравится, ночуй в подъезде.

— Я подумаю, — пообещала она, а в глазах заплясали чертики, — Там, наверное, чище.

— В зеркало лучше посмотри, — язвительно бросил Златарев.

Зеркало у него в прихожей было чистое, и Аня вскрикнула, увидев собственное отражение, затем, не спрашиваясь, помчалась в ванную, потом высунулась из-за двери и спросила:

— Я умоюсь, ладно?

— Умывайся, сколько влезет. Можешь и покупаться заодно, — ляпнул Златарев и смутился.

Какая-то двусмысленная складывалась ситуация. Он привел девушку просто переночевать. В разных комнатах, на разных постелях. Он забыл, что комната у него всего одна, и спать ему, очевидно, придется на полу.

Вот к чему приводит доброта человеческая. Он швырнул Анин пакет с дождевиком в угол, скинул сандалии и пошел на кухню — раскладывать покупки по полочкам холодильника. Жрать хотелось так, что он готов был грызть палку ароматной сырокопченой колбасы зубами, как голодный пес. Но теперь у него гостья. Нужно вести себя прилично. Хотя что тут неприличного — это ведь его палка колбасы!

Тем временем Аня закончила свой туалет и вышла из ванной — умытая, посвежевшая. Без косметики она казалась совсем простой, по-детски хорошенькой и розовощекой. А вот волосы были красивыми. Златареву очень нравились ее волосы — черные, густые, отливающие смоляным блеском.

— Хочешь, приготовлю что-нибудь, — предложила она.

Златарев с трудом оторвался от ее волос, потом взгляд его опустился на грудь, где тоже было на что посмотреть, и промычал в ответ какую-то несуразицу.

Аня отлично поняла его взгляд, но виду не подала. Она «не по тем делам» сюда пришла. Хотя, глядя на широкие плечи Златарева и колючие соколиные глаза, она почему-то начала в этом сомневаться.

— Да что тут готовить. Готовое уже все. Порезать разве что осталось. Водку будешь?

— Нет, я не пью. А пельмени разве варить не надо? Сырыми есть будем?

— Пельмени варить надо, — согласился Златарев.

Аня по-хозяйски отодвинула его с пути и начала рыскать по шкафчикам.

— Вроде бы видный парень, с достатком, а кастрюли… Мама дорогая, у меня бабушка свиней из таких кормит.

— Не нравится — я сам сварю. Меня устраивает.

Аня снова улыбнулась, и Златарев улыбнулся в ответ. Он не понимал, почему ему вдруг стало весело. На эту девицу невозможно было обижаться, чтобы она не ляпала своим языком. За одну ее задорную улыбку можно было простить все на свете.

— У тебя в холодильнике нет ни масла, ни сметаны. С чем пельмени есть? Разве что с подсолнечным маслом.

— Гадость, — поморщился Златарев.

— Сразу видно — хозяин! — поддела его Аня.

— Слушай, а ты такая наглая, оказывается.

— Раз приютил — терпи.

Они сварили пельмени и ели их с зажаркой из лука вместо масла — это Аня сообразила. Правда, несолеными — соли у Златарева тоже не оказалось. Потом пили водку, ели колбасу и сыр, нарезанный тонкими ломтиками проворной женской рукой.

Говорили о многом — о прошлом, о будущем, о политике, о неумолкающем шуме дождя. И спать отправились тоже вместе. Златарев обнимал ее за плечи, и рукой чувствовал гладкие шелковистые волосы, которые ему так нравились.

И это было хорошо…

Глава 6

Сергей Тубольцев считал себя человеком ответственным. Поэтому, проторчав битый час в метро, но так и не дождавшись Чеченца, отправился к нему домой. Мало ли что могло произойти. Заодно и узнает, кого опекать должен.

По правде говоря, желания носиться с бродягой у него не было. И пошел он на это с единственной мыслью: абы Леха не наломал дров. Тубольцев не верил, что Златарев мог хладнокровно убить человека, разве что в запале, а уж давить несчастного калеку — в голове не укладывалось. Но все же маленький червячок сомнений грыз его усталую душу. Тоскливо было. Тубольцев не любил, когда шел дождь.

Дом, в котором проживал Чеченец вместе с сестрой, он нашел довольно быстро. Поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь, оказавшуюся, на удивление, в нормальном состоянии. Обычно у малоимущих старые, потрепанные двери и несет зловонием на добрую половину этажа.

Из-за двери раздался приятный женский голос.

— Кто там?

— Извините, а Юрий Андрюшин здесь живет?

— Здесь, — ответили из-за двери, — А вы по какому поводу?

— Я пришел узнать, все ли в порядке. Моя фамилия Тубольцев.

— Секундочку.

Послышался щелчок открываемого замка. Дверь распахнулась, и в глаза ему ударил яркий свет.

— Проходите, — сказала девушка, чей голос он слышал из-за двери.

И Тубольцев вошел…

Первое, что он почувствовал, был жар, окативший его с головы до ног. Сергей понимал, что неприлично вот так стоять и пялиться, как подросток, впервые увидевший голую бабу живьем, не на картинке. Нет, конечно, девушка не была голой. Просто она была…

Тубольцев понимал, что ему лучше не открывать рот, по крайней мере в ближайшие несколько минут, пока не соберется с мыслями и не стряхнет это наваждение. Может, он ошибся дверью? Тогда это было удачей. Тубольцев верил в судьбу, несмотря на то, что противное божество не раз подкладывало ему смачных поросят.

Настя долго смотрела не него, не зная, что сказать. Немым он вроде бы не был. И ненормальным не показался. Почему же он стоит, выпучив глаза, будто увидел чудо заморское?

Смешной парень. Красивый. Пышная копна светлых, послушных волос, серые глаза, губы и огромный нос, который, впрочем, не портил, а скорее украшал не слишком выразительные черты лица. Высокий, но довольно костлявый…

Что ж они стоят, как привезенные? Неприлично как-то. Настя неожиданно густо покраснела и выпалила:

— Вас Сергеем зовут? Григорий Анатольевич предупреждал…

Ах, вот оно что. Вот почему она открыла дверь и впустила его в квартиру. Осторожная девушка. Интересно, замужем ли? Только б не замужем. А если есть кто, Сергей Тубольцев готов был прямо сейчас, голыми руками свернуть ему шею…

Откуда-то из глубины квартиры послышались тяжелые неровные шаги. Настя обернулась и, встретившись взглядом с братом, почему-то еще больше покраснела. Будто застукали ее за чем-то сокровенным. А это ведь просто человек пришел, который Юру охранять вызвался.

Тубольцев, наконец, опомнился и протянул руку для приветствия. Чеченец растерялся, но ненадолго, и крепко пожал протянутую ладонь.

— А ты не слабый, — с уважением сказал Тубольцев, — Серега.

— Юра.

— Будем знакомы. Я и не думал, что у тебя сестра… Вы очень похожи.

Они с Настей действительно были похожи. Одни глаза, нос, цвет волос. Только судьбы разные.

Чеченец ничего на это не ответил. Он кивнул в сторону своей комнаты, приглашая зайти и присесть. Поговорить по-человечески.

Тубольцев засуетился, снимая летние туфли, и поискал взглядом тапочки, устыдившись своих полинявших носков. Как назло, он надел сегодня черные, на которых отлично видны были светлые разводы.

Какая же она красивая, эта девушка. А он даже не спросил, как ее зовут.

В комнате Чеченца, как и всегда, царил идеальный порядок, да и сам парень не выглядел бродягой. Покалечен он был изрядно. Тубольцеву, принимающему все близко к сердцу, стало его жаль. Они сели на диван и довольно долго беседовали, большей частью переливая из пустого в порожнее. Чеченец не мог сказать ничего такого, чего Тубольцев бы не знал. И тогда он осторожно, издалека переключил разговор на сестру.

— Нравится? — прямо спросил Чеченец. Теперь настала очередь Тубольцева краснеть.

— Что, настолько заметно?

— У тебя только что табличка на лбу не прибита, — улыбнулся Чеченец, сверкнув пустыми деснами.

— Она не замужем?

— Была. Давно еще. Недолго прожили, потом разошлись. Жених есть, — Чеченец многозначительно посмотрел в глаза Тубольцеву, потом усмехнулся, — Правда, не скажу, что там все гладко.